От Михаила Жванецкого:
- То, что при демократии печатается, при диктатуре говорится. При
диктатуре все боятся вопросов, при демократии - ответов. При диктатуре
больше балета и анекдотов, при демократии - поездок и ограблений. При
диктатуре могут прибить сверху, при демократии - снизу, при порядке -
со всех сторон.
- Есть три пути развития: стоять на месте, лежать на месте и наш -
лежать на правильном пути.
- Украинцы и грузины, как молодожены, - хотят жить одни. А россияне,
как родители, - хотят жить с ними.
- Чиновник! Всегда помни, что ты взяточник! Тебе потом напомнят, но
поздно будет… Бизнесмен, всегда помни, что ты мог тихо уехать из этой
страны. Когда тебе об этом напомнят - хрен ты оттуда уедешь… Политик,
всегда помни: наши люди пьют из чувства протеста. Как только пить
перестанут, ты не спасешься!
- Самая страшная месть - это прощение.
- Твой ребенок - первый человек, который от тебя полностью зависит, а
ты не сможешь им руководить.
- Есть свидетельство о рождении. Есть свидетельство о смерти. А где
свидетельство о жизни?
- Если на одну чашу весов положить случайные связи, а на другую -
хороший коньяк, я бы выбрал… Постой, а зачем их класть на разные чаши?
- Я был здоровым и думал: умру, когда захочу. А теперь понял: меня
могут и не спросить.
- Пьеса закончилась на час раньше спектакля.
- Отец говорил мне: не спеши - и все сбудется. Все сбылось - я уже не
спешу.
- Это аптека? А против детей постарше у вас есть что-нибудь?
- У тебя диабет, тебе нельзя сладкого - оставь эту женщину!
- Когда уходит любимый человек, говорят: «Время лечит». Но когда оно
вылечит - уйдет и время.
- За что я вас люблю, киевские зрители, так это за полное
взаимопонимание, потому что ничего страшнее нет того, когда муж ходит
за женой и умоляюще говорит: «Ну я же пошутил…»
Всё, кончилось золотое время, в стране всё за деньги. В платных туалетах посетители, у которых запор, требуют вернуть деньги обратно, и суды их поддерживают. По любому вопросу можно обратиться в суд и получить оправдательный приговор. Главная задача суда - не связываться, главная задача церкви - не ввязываться. Суд, церковь и народ полностью отделились от государства, учителя отделились от учеников, милиция отделилась от воров, врачи отделились от больных, всё, спросить не у кого.
На экране непрерывно стреляют, любят друг друга в крови, в грязи, и поют там же. Песни по смыслу приближаются к наскальной живописи. Секс полностью отделился от любви, на свадьбах под крик "Горько" уже не целуются, а идут дальше. Любимые называются партнёрами, объятия называются позой, поцелуй называется началом игры, женихи и невесты исчезли как класс, среди венерических болезней самая редкая - беременность.
Остальное нормально. Москва сверкает, Одесса хорошеет, Омск впервые узнал, что такое автомобильные пробки. В правительстве вяло идут дебаты когда давать пенсию - с 60 или с 65 (это при средней продолжительности жизни в 57). Во время эпидемии гриппа особым шиком считается подговорить гриппозного поцеловать начальника.
Радиации у нас никто не боится - считается, что умереть от неё мы просто не успеем.
В магазинах всё есть, только кому это всё есть? Начиная с 17-го года, едят только "новые русские".
Песен в стране стало в сто раз больше, зато стихов в песнях - в сто раз меньше.
Приятное новшество - пение под фонограмму: любимый певец прилетает на гастроли, но голос с собой не берёт.
То, ради чего собрались, не происходит, хотя и рот открывает, и на нас кричит, мол, не вижу ваши руки, не слышу аплодисментов, "браво" не слышу... "Вяло! - кричит он на нас, - вялые вы!".
Это мы-то в зале вялые? "Не слышу вас!" - кричит. Это нас он не слышит, как будто мы поём. Но в конце концов он добивается нашего звучания, так что фактически это мы выступаем под его фонограмму.
Все газеты пишут о том, как вести себя в постели, как будто мы из неё не вылезаем, хотя прохожие на улицах есть.
Все советы как спать-переспать, и никаких советов как жить.
В результате: как ограбить банк - знает каждый россиянин, как сохранить там деньги - не знает никто.
Так как наше производство не работает, одеты мы прилично.
Женщины наоборот - раздеты ярко и броско, делают для этого всё, потом за это подают в суд.
Президент для всех загадка. Раньше была загадочная страна, потом загадочный народ, теперь загадочный президент...
Умом никого из них не понять. Тут надо чем-то другим думать, чем - мы ещё не подобрали.
Сегодняшнюю жизнь понять нельзя. Литературы нет, учебников нет.
Рассказать об этой жизни, как об этой новой водке: когда она даёт в голову - перестаёшь соображать.
В Москве пришли в новый ресторан, стали ждать официанта, он пришёл и принёс счёт. То есть так по-новому никогда не жили. Когда меня спрашивают: "Ты как по-английски?" - "Читаю свободно, но не понимаю ни хрена".
Что хорошо в России - все живут недолго, сволочи в том числе, поэтому весь вопрос в терпении. И всё же взамен мрачных и одинаковых появились несчастные и счастливые. И весь этот кипяток со всеми его бедами и загадками всё-таки больше похож на жизнь, чем та зона, где тюрьма, мясокомбинат, кондитерская фабрика и обком партии выглядели од
