Вот сидим мы тут все. Пишем. А наверняка же есть чем похвалиться, кроме тем и ответов!
Ай да развивать литературу в рамках Мокка-Клуба !
Федор Михалыч.
(Текст полностью вымышленный, никакого отношения к реальности не имеет)
Солнце сквозь утреннюю дымку пробилось в окошко небольшого, местами покосившего домика. Лучик, струйкой света, пронзил пять метров комнаты и замер на щеке Федора Михайловича. Старик пытался смахнуть его, однако из этой затеи ничего не вышло. Недовольно кряхтя он перевернулся на спину, пробурчал что то невнятное, и рывком сел на кровати. Оглядел комнату. Со вчерашнего вечера ничего не изменилось, даже паучок в углу паутину свою так и не доделал.
Ничего не менялось в этой комнате с тех пор как на сельский погост Федор проводил свою жену. Семь лет тому назад. С её смертью все перевернулось в жизни старого человека. Он забросил хозяйство, даже мылся через раз. В доме убирался только к празднику Победы. Считая, что гостей у него не бывает, а ему и так сойдет. Единственный его посетитель, соседка - почтальон приходила раз в месяц, приносила ему пенсию. Со временем Федор привык к одиночеству. Трудно давалась ему перемена такая. По началу пробовал пить, но скоро понял, что это ему не помогает. Тоска по жене от водки становилась только острее. Он ведь любил её. Любил до самой смерти. Даже когда она, уже в больнице лежала без сознания, он носил ей цветы со своего огорода, просиживал сутками у её кровати, не выходя из палаты даже чтоб перекусить. А когда главврачь сказал, что сидеть больше не надо, в голове у Федора появилась пустота. Такая черная пустота. Как будто кусок его самого умер в тот момент.
Проснувшись Федор начал было одевать свою древнюю фуфайку, однако что то вспомнив, отложил её, и подошел к шкафу. Через пару минут на нем уже был серый костюм, белая сорочка и черный галстук.
Так он и вышел на улицу. Не позавтракав. Но и без того его переполняли силы. И спина его выпрямилась, и шаг стал тверже, и даже папироску свою он держал как то гордо, не так как обычно. Местные тетки завидев его в начале улицы шептали: «Смотри-ка. Наш танкист опять к начальству пошел». Федор и в правду шел к начальству, к начальству района, и в кармане, сложенный в четверо лежал собственноручно заполненный лист бумаги.
В здании администрации царил шорох. Такой шорох, какой бывает в самом начале рабочего дня, пока работники еще не окончательно проснулись, но уже пришли на службу, и теперь всем составом наливают себе кофе или чай из дорогущих импортных кофе-машин. В бодром состоянии был только охранник, но тот не удостоил Федора Михайловича даже взглядом, просто нажал кнопку, и перед гостем окрылись двери ведущие к начальству.
«Федор Михалыч !!! Ты что совсем офонарел !? Совсем из ума выжил ? Как !? Ка-а-ак я это могу сделать ? На каком основании ?» Орал на притихшего старика глава администрации села Ряжск.
«Мало ты мне со своим танком всю плешь проел, так теперь вон чего ! А ты знаешь, что из Москвы распоряжение пришло, усилить борьбу с объектами находящимися в водоохраной зоне ?»
«Так я ж ничего строить то не буду там, главное чтоб этот кусок берега другие не застроили, вот я и хлопочу …» Пытался вставить слово Федор Михайлович. Однако на главу это не произвело никакого впечатления. Он продолжил орать: «Михалыч ! Ну что ты как дитя малое ! Говорю тебе русским языком, нет там ничего ! И не будет !!! Москва не велит …» Он плюхнулся в кресло, вытер пот со лба, и продолжил уже спокойно: «Михалыч, да не переживай ты. Не будет там ничего. Кабы можно было, я б тебе этот кусок берега отдал, только чтоб ты отстал уже от меня. Сколько ты мне кровушки попортил. И нет ведь …все ходишь и ходишь … Мы ж тебе и квартирку к Победе предлагали, и подарки каждый год …»
«Да не нужна мне квартира ваша ! И подарки не нужны ! Вы б лучше мне бульдозер дали на пару дней. Да ребят крепких. Мы б его вытащили ужо, и отстану я от вас !!!» Не выдержал Михайлович. «Сколько лет уже хожу к вам ! Никакого проку ! Я жаловаться на вас буду !»
«Иди Михалыч, иди уже ... Голова от тебя пухнет … И бумажку свою забери !»
Старик встал, одернул полы пиджака, взял со стола своё заявление, и молча вышел из кабинета. Листок он аккуратно сложил и опять засунул в карман.
«У сссссука …» прошипел он уже за дверью. «Ну ничего ! Сам справлюсь!»
Сколько раз уже стены администрации слышали и этот отчаянный шепот, и обещание все сделать самому. Но что может одинокий, больной старик.
Дома он опять переоделся, взял длинную веревку и пошел к реке. За долгие годы его хождений от реки к дому, получилась тропинка. Но и без неё Федор нашел бы дорогу к тому самому месту, которое он запомнил в далеком 1942 году.
На берегу он бывал часто. Едва ли не чаще чем дома. Даже лавочку со столом себе там сколотил. И вот придя на место, он сбросил веревку на траву, сам сел на лавочку и закурил глядя на кусок железяки торчащей из воды метрах в пяти от берега. «Отказали нам опять … Сука эта толстомордина …» Обращаясь к железке начал Федор. «Эх … Чую скоро не сидеть мне тут … Вона тут какой приехал из Москвы, санаторию строить … да построил считай уже … к самому бережку подобрался поганец . Но может и к лучшему энто все … Может и тебя наконец то вытащуть … А может и нет …может вовсе в песок зароють чтоб не мешал …» Повздыхав он взял свою веревку, размотал её, одобрительно кивнул головой, и сняв штаны полез в воду. Долго там копался, привязывая её к чему то под водой, и наконец выбравшись на берег снова закурил. Полдела было сделано. Осталось привязать веревку к железнодорожному домкрату - пятитоннику, и вновь попытаться ... Так он делал уже много раз, и каждый раз ничего не получалось. Федор знал, что и в этот раз веревка порвется, либо домкрат сорвет со станины. И вновь он пойдет домой измученный и уставший. Чтоб на завтра вновь попытаться, уже с новой веревкой.
Однако в этот раз все пошло иначе. Федор Михайлович заметил на берегу то, чего тут раньше не было. Холодок закрался в его душу. Быстрым шагом он помчался осматривать неприятную находку. В берег, почти у кромки воды, был вколочен столбик с железной табличкой «ООО Ясный берег» Метрах в 10 от него, виднелся точно такой же … Рыча и срывая кожу на руках Михалыч выдрал этот ненавистный столбик, зашвырнул его в воду, и как мог быстро помчался прочь от берега.
В администрации Ряжска шло очередное заседание. Как вдруг, перекрикивая секретаршу, в зал ворвался Федор Михайлович. В грязной телогрейке, мокрых штанах и с железным столбиком в руках. Глава района выпучил глаза, привстал в кресле и побагровев уже открыл рот чтоб изрыгнуть очередную порцию проклятий, но старик опередил его:
«Строят суки !!! Уже берег застолбили !!!» С этими словами он швырнул на стол железную табличку. Присутствующие замерли в ожидании бури. Замер и глава администрации. От неожиданного заявления он не мог вымолвить и слова. Первым тишину нарушил упитанный мужчина лет 35. Он встал, подошел к столу, и забрал табличку со словами «Есть разрешение, вот и застолбил. И нечего чужое трогать!».
Федор кипел ! Он был просто в ярости. Он набросился бы на этого наглеца, но понимал что силы не равны.
«Да ты знаешь что нельзя там ничего строить !!! Там танк лежит ! Недопущу ! Костьми лягу а не пущу тебе туда ! Вражина !!! Фашист !!!» Орал Федор Михайлович пока двое подоспевших милиционера крутили старику руки и выводили из зала заседаний.
«Про какой он там танк говорил?» Уже после заседания спросил главу Сергей Васильевич – хозяин и директор ООО «Ясный берег»
«Да… Сумасшедший он … В войну, когда из плена бежал, контузило его, а как жена померла совсем двинулся. С тех самых пор какой то танк пытается из воды вытащить. Якобы при переправе он там затонул.»
-А чего не вытащили то ?
-Да что вытаскивать ? Выдумки всё это. Торчит труба какая то ржавая из воды, так нет ! Танк это … Ну чекнутый…
-Так может и вправду танк ?
-Сергей Васильевич ! Миленький ! Ну какой там танк ! Выдумал все старик.
-Так вы даже не смотрели что там ??
-А зачем ? Вы ведь поймите, даже если он там и вправду есть, то это ж сколько надо денег чтоб его вытащить !
-Понятно … Ну так я могу стройку начинать ? Он мешать не будет?
-Не будет. Суток 15 в обезъянике его продержат. Вы к тому времени и заборчик поставить успеете. Не потревожит он вас больше.
Они пожали друг другу руки, и разошлись по своим делам.
Федор Михайлович сидел на холодной скамье в камере местного отделения милиции и беззвучно рыдал. Обида терзала его.
«Дожил …на старости лет в тюрьму попал…» Думал он. «А эти твари толсторожие … У-у-у-у суки … Фашисты !!!»
Он вскочил на ноги, подбежал к железной двери и колотя в неё кулаками стал орать: «Выпустите меня !!! Какое вы право имеете меня в тюрьму сажать !!! Откройте сволочи !!! Фашисты-ы-ы-ы-ыы !!!»
Как ни странно дверь открылась. На пороге стоял здоровенный детина в милицейской форме. «Че бузишь отец ?» ласково спросил он. Федор подошел к нему вплотную, и глядя на него снизу вверх процедил сквозь зубы. «Сынок, выпусти старика. Плохо мне что – то…» Мент ухмыльнулся, и резко толкнув старика в камеру произнес «Иди, посиди, глядишь и поправишься!»
С железным лязгом дверь захлопнулась. Федор Михайлович рухнул на нары. Грудь его тряслась от беззвучных рыданий. В голове нарастал шум, который перерос в ужасную боль. «Доктор …» успел прохрипеть он, и сознание его покинуло.
Успокоив дурного старика лейтенант вернулся к своему прерванному занятию – просмотру журнала «Автожизнь». Ему всегда нравилось разглядывать полированные бока автомобилей, которых у него не будет никогда. Но долго любоваться ему не пришлось. Входная дверь распахнулась, и в отделение вошел Сергей Васильевич. Московский предприниматель недавно поселившийся в их селе. Уважаемый человек. Уважали его прежде всего за наличие денег, которые он не скупясь тратил на взятки, в том числе и милиции.
Лейтенант поднялся: «Здравствуйте Сергей Васильевич ! Какими судьбами к нам ?». Вошедший ответил: «Здорово лейтенант. Как служба ?» И не дожидаясь ответа продолжил:
- Слушай, тут к вам деда одного притащить должны были. У тебя он ?
- Ну а у кого же ? Сидит вон голубчик. Шумный он какой то … Только что орал … Еле утихомирил. Фашистом называл …
- Открой ка…
- Зачем это ? Насторожился мент.
- Открывай говорю ! Кладя на стол 500 рублей повысил голос Сергей.
- Ну раз надо …то конечно.
Торопливо спрятав купюру в карман. Милиционер пошел открывать дверь.
Федор Михайлович лежал ничком на нарах. И на вошедших не обратил никакого внимания. Сергей подошел, и тронул его за плечо. «Федор Михайлович. Вставайте. Я за вами. Пойдемте, я вас домой отвезу»
Лейтенант пытался возразить. Но две бумажки с изображение Ярославля, решили все проблемы, и резко улучшили настроение стража порядка.
Федор не реагировал. Он лежал на спине, закрыв глаза. Сознание давно покинуло его. Сергей тряс его уже изо всех сил ! Крича в ухо «Михалыч !!Ты что ! Михалыч очнись !!!» Поняв что дело плохо, он рявкнул притихшему менту «Врача !!!Быстро !!!»
Бригада скорой помощи констатировала инсульт. Федора, так и не пришедшего в сознание, погрузили в медицинскую «буханку» и повезли в райбольницу. Следом за раздолбанным УАЗом, ехал черный джип предпринимателя из Москвы.
Луч утреннего солнышка скользнул по щеке Федора Михайловича. Он привычно отмахнулся от него. И открыл глаза. Вместо своей запыленной хибары, он увидел бело-зеленые стены, белый потолок и сбоку стойку капельницы. Попытка сеть на кровати, не привела к успеху. Ноги оказывались слушаться. «Все ! Отрезали !!!» Мысль пронзила мозг Михалыча. Он запаниковал «Люю-ю-ю-юди !!! Спасите !!!» Орал он.
На шум прибежала медсестра. Федор ухватил её за полы халатика и заикаясь от ужаса заговорил: «Сестричка ! Где я ?? Что со мной сделали ?? Зачем ноги отрезали. Я ж здоров !!! Отпусти меня дочка …»
Сестра пыталась успокоить его, и поправляя одеяло говорила: «Федор Михайлович. Вы в больнице. Вас с инсультом доставили. Дня три назад. А вот волноваться вам не стоит. Ножки ваши в порядке. Только парализовало их. Но это не на долго. Нам привезли лекарства. Через пару неделек, как новенький будете ! Уж ваш то благодетель похлопотал за вас ! Теперь все в порядке будет. Лежите себе, поправляйтесь»
Старик затих. Но повернув голову вновь стал просить срываясь на крик: «Дочк … Отпусти меня а … Мне надо танк вытаскивать … Пока не застроили его … Отпусти меня дочка ! Слышишь !!! Отпусти !!! ОТПУСТИИИ-И-И-И-И-ИИИИ». Сестра отпрянула. И приговаривая «Тише, тише родненький. Сейчас все хорошо будет. Достала шприц, и сделала маленький укольчик. Федор его даже не почувствовал. Только веки его потяжелели, захотелось спать. Он решил про себя «Сейчас высплюсь, а завтра сбегу» затих, и моментально уснул. Сестра еще пару минут постояла у его койки. С жалостью глядя на спящего старика. Потом поправила ему одеяло, проверила капельницу. И оглядываясь вышла из палаты.
Летнее солнышко висело в невероятно синем небе. Такое небо бывает только в детстве. Глубокое, синее, с огромными облаками. Федька валялся на берегу речки и таращился в эту далекую синеву. Голова была пустая. Не хотелось думать ни о чем. Ни о том что отец ушел, и скорее всего не вернется, что мама с сестренкой постоянно плачут. И все только и говорят о том что немцы близко. Ни о чем не думал двенадцатилетний Федор лежа на теплом песке. Солнышко пригрело его, и он задремал.
Рядом что то ухнуло, засыпав пацаненка песком. Он вскочил, и стал озираться по сторонам. На противоположном берегу реки происходило что то необычное. Что то такое чего Федька еще не видел никогда. По полю, извергая огонь и дым, мчался танк. «Немцы !» Пронеслась мысль. Но на башне мелькнули красные звезды и Федька успокоился. «Наши ! Если наши то это хорошо». И тут его радость исчезла. Из за горизонта выползали другие танки. Серые. Огромные. С крестами на башнях … Они преследовали наш танк, загоняя его в реку. И у них все это получилось. Не видя другого выхода, советский танк с полного хода влетел в воду, и надрывно ревя двигателем пополз к противоположному берегу. Немцы прекратили огонь.
Они подъехали к самому берегу, выстроили в шеренгу, и стали как в тире стрелять по переправляющемуся.
Речка была в этом месте не глубокая, поэтому танк мог свободно ползти по дну. Но ближе к Федькиному берегу, течение промыло здоровенную яму. И танк ехал как раз к ней. Федор, забыв о немцах, схватил свою рубашку, побежал к берегу, и размахивая ей, стал орать «Стой !!! Правее бери !!! тут яма !!! СТОООООО-О-ОООЙ !!!!» Но командир экипажа, хоть и видел мальчика но не слышал его. И вел танк кратчайшим путем к берегу сквозь фонтаны воды поднимаемые вражескими снарядами.
Танк уже почти преодолел всю реку. До берега оставалось метров пять. Как вдруг машина резко «клюнула» носом, корма поднялась над водой, и в следующее мгновение он бешено вращая гусеницами нырнул самую глубину.
Федька замер. Замолчали и немцы. Но уже через пару секунд, ствол танка вновь показался на поверхности. Но дальше выбраться танку не удалось. Видимо в двигатель попала речная вода.
Немцы вылезли из своих серых чудовищ, наперебой стали друг другу что то рассказывать тыча пальцем в сторону места гибели танка.
И вдруг, вода пошла пузырями, на поверхности появилась голова в танковом шлеме. Немцы заорали что то, и открыли огонь по выныривающим танкистам.
Через минуту все было кончено … Три тела в промасляных комбинезонах плыли по течению реки. Убийцы, поняв что все кончено, наконец то заметили пацаненка, наблюдавшего за ними с другого берега. И охота началась с новой силой.
Как ему удалось сбежать, Федор помнил плохо. Помнил что бежал по селу и во все горло орал «НЕЕЕЕЕМЦЫ!!!» Помнил как они с мамой и сестрой прятались в погребе, как немцы расстреляли и утащили с собой их корову – кормилицу, как однажды ночью, трое пьяных солдат ворвались к ним в дом. Ударили маму по голове прикладом, а сестру забрали с собой, вытащив её за волосы на улицу. Сестра больше не вернулась домой … Помнил как их с мамой, уже зимой, гнали босиком по снегу в лагерь для пленных. Помнил как увели маму. Как пытался убежать, но его поймали. Долго били, и оставили замерзать на морозе. Помнил лицо солдата в ушаночке с красной звездой, который хлопал его по щекам и все время говорил «Хлопец ! Ты не того ! Всё уже! Свои мы. Свои …»
И еще он помнил, как уже после войны, они с мамой строили дом свой разрушенный, как собирали мороженую картошку, голодали … Но все же выжили. А еще он помнил тот самый день, когда впервые после войны, убежал купаться на речку. На то самое место где он видел бой. И как к нему впервые пришла мысль, ставшая целью, а потом и смыслом жизни – вытащить тот танк. Но сделать это оказалось очень сложно. За годы, река замыла яму, похоронив танк под тоннами песка и ила…
В больнице Федор Михайлович провел четыре недели. Постепенно начал ходить, правда с палочкой. Два раза в день к нему приходила медсестра, делала уколы, мыла старика, ставила капельницу. И еще каждый день, ближе к вечеру приезжал Сережка. Тот самый Сергей Васильевич, которого Федор готов был разорвать в зале заседаний. Он оказался вполне приличным человеком. Начинал свое дело с маленькой палатки где то в Мытищах. И постепенно открыл свой первый магазин, который теперь разросся до средних размеров торговой сети. Но всегда мечтал о собственном пансионате, в каком ни будь глухом месте. И вот мечта его почти осуществилась. Они долго беседовали вечерами, засиживаясь далеко за полночь. Сергей слушал рассказы Федора о войне, о разрухе послевоенной. И даже обещал похлопотать о могилке жены Федора. А однажды, Сергей появился не вечером, как обычно, а рано утром. «Вставайте Федор Михайлович. Пора домой». Сердце старика бешено заколотилось в предчувствии чего то. Он поднялся, трясущимися руками застегнул непослушные пуговицы, и пошел за Сергеем к выходу.
Дома все было по прежнему. Но старик не стал там задерживаться. Сразу отправился к своему танку. Однако подойти к берегу не получилось. Высокий, кирпичный забор теперь скрывал тот кусок берега под которым уже без малого 70 лет лежал танк. Ноги старика задрожали, он осел на траву и беззвучно зарыдал. Вырывая траву и швыряя её в сторону забора. В душе он проклинал Сергея, который так хитро втерся к нему в доверие, а сам отгородил таки его берег, проклинал и себя за тот момент ярости из – за которого четыре недели не приходил к танку.
Уже затемно Федор вернулся домой. Сел к столу, достал лист бумаги и ручку. Написав слово «Заявление» он задумался … Потом встал, пошарил в тумбочке, вытащил бутылку водки и стакан. Пил Федор один, не закусывая. И вскоре уже спал мертвецким сном.
Солнечный луч привычно скользнув по комнате, уперся в пустую подушку. Сегодня Федор спал на полу. Помятый, чумазый, в грязной телогрейке он представлял собой печальное зрелище. Таким его и нашел Сергей.
«Отец. Просыпайся. Ну просыпайся Федор Михайлович !»
Старик открыл глаза. Посмотрел на гостя, пробурчал что то, и опять закрыл глаза. Сергей вздохнул, сел на стул и закурив вытащил из кармана резную открытку поставил её на стол. «Федор Михалыч. Я вам тут оставлю кой чего. На столе лежит. Не забудешь ?» Опять невнятное бормотание, и дальше храп.
Сергей вздохнул, и вышел.
Проснулся Михалыч не скоро. День перевалил уже за половину, и летнее солнце во всю жарило выгоревшую траву. Старик сидел на крыльце своей хибарки, курил, и вертел в руках оставленную гостем открытку:
«Приглашение.
Уважаемый Федор Михайлович !
Приглашаем Вас, на торжественное открытие дома отдыха «Ясный берег»
в 16:00 17 августа»
Еще раз прочитав послание, он поскреб в затылке, поднялся и подошел к забору. «Татьяна ! Татьяна Николавна ! Поди сюда !» Женщина лет шестидесяти нехотя подошла к забору.
-Че те Михалыч?
-Татьян. А какой сегодня день ? А то запямятовал совсем. Календарей то нету …
-Ты пил что ли Михалыч ? Вот отродясь не пил а тут на тебе !
-Не твое дело. Какой день то ?
-Ну суббота !
-А число?
Татьяна задумалась …
-Светка !!!» Крикнула она своей дочери загоравшей на раскладушке посреди грядок. «Какой сегодня день ?»
Светка подняла голову:
-Суббота, а чего ?
-Да сама знаю что суббота ! Число то какое ?
-Кажись семнадцатое, а чего случилось мам ?
-Да ничего ! Спи давай!
И уже обращаясь к Михалычу:
-Семнадцатое.
-Слышал. Не глухой.
-А че случилось то Михалыч ?
-Да ничего. Спи давай.
Михалыч ухмыльнулся, и бормоча что то про себя быстрым шагом отправился домой.
Вскоре он вновь появился на крыльце, в сером костюме, белой рубашке, черном галстуке, с резной открыткой в руке. В кармане его, опять лежал сложенный вчетверо листок. Но на сей раз на нем было не очередное заявление в администрацию, а пламенная речь, которую он хотел сказать на торжествах, чтоб заклеймить позором этого толстомордого Сергея, за то что он мало что берег занял, так еще и мешает танк вытащить.
Завидев его Татьяна оторвалась от своих грядок, и уперев руки в бока, крикнула ему: «Федор ! Ты куда это опять намылился ? Опять кляузничать ?»
Федор Иванович, набрав полную грудь воздуха, гаркнул ей в ответ: «В бой иду Танька ! В последний бой !»
И не дожидаясь других вопросов бодро зашагал в строну нового дома отдыха.
Перед воротами, его встретили два здоровяка в костюмах, и неприветливыми взглядами «Куда ты отец ?»
«Да я вот …» промямлил старик, и протянул молодцам резную открытку.
Те, прочтя что там написано, вытянулись, распахнули перед ним ворота и сказали «Добро пожаловать уважаемый Федор Иванович! Вас уже ждут»
Федор ухмыльнулся, спрятал открытку во внутренний карман, степенно прошел на территорию.
Народу было хоть отбавляй ! В воздухе витали ароматы вин, шампанского и шашлыка. А перед главным зданием, была сколочена небольшая сцена, с длинным столом и трибуной. Народ гулял. То тут, то там небольшими кучками, стояли по курортному одетые люди. Перед ними на небольших столиках были расставлены угощения. К Федору несколько раз подходил молодой паренек с подносом, и предлагал вино и шампанское.
-Шампанское? Вино? Коньяк ?
-Нет. Спасибо.
-Тогда может быть безалкогольного ? Морс соки ?
-Уйди сказано ! Не расплатишься с вами потом !
-Что вы ! Все бесплатно ! Все для гостей !
-Все равно не буду! Вином меня не купишь !
Решив что уже скоро должно начаться собрание, Федор Михайлович пробрался к сцене, и занял позицию для броска на сцену, чтоб пред всеми изобличить и администрацию, и толстомордину этого. Однако сделать этого ему не дали. Откуда то из глубины здания, вышел сам толстомордина, и завидев старика подошел к нему:
-Федор Михайлович ! Спасибо что пришел ! Может тебе предложить чего ? Вина, коньяка ?
-Нет. Не надо … Прошипел старик.
-Волнуетесь? Ну я тоже волнуюсь. Однако пора начинать !
С этими словами Сергей потащил Федора на сцену.
«Вот и славно, сам не догадывается что я ему припас !» Ликовал Михалыч.
Его усадили за длинный стол. За ним уже сидела вся администрация села. Сидела и косилась на старика. Они то знали чего от него можно ожидать. Церемония началась. Первым выступал сам хозяин. Благодарил администрацию, рассказывал как все это строилось. Благодарил всех собравшихся. А Федор Михайлович сидел, и потихоньку зверел. Он реши уже не стесняться в выражениях, и разнести всю эту лавочку «по полной» И вот Сергей Васильевич заканчивая речь сказал: «А теперь, я хочу пригласить на эту сцену человека, который всю жизнь прожил здесь, в Ряжске. Поверьте ему есть что вам рассказать. Прошу вас, Федор Михайлович!»
Ярость и решительность вмиг покинули старика. В голове все перепуталось. Речь которую он готовил забылась. Он поднялся, подошел к трибуне и начал.
«Да чего говорить … Живу я тут …Среди всего этого … Но такого тут не было еще… Вот Сережка приехал, и как тут все забурлило … Воно чего отгрохал то … А я … да нечего я вам больше не скажу !»
Михалыч готов был провалиться сквозь землю от стыда, не мастак он речи толкать всякие. Другое дело заявление написать … Пятясь он попытался покинуть сцену. Но Сергей остановил его, и вновь подвел к трибуне. На сей раз говорил уже он. «Мы с Федором Михайловичем очень похожи. У нас у обоих есть цель в жизни. Оба мы её добиваемся не смотря ни на что. Моя мечта осуществилась. А его … Пойдемте Федор Михайлович, пора и вашей осуществится !»
Федор ничего не понял, но проследовал за хозяином. Мощеная плиткой дорожка вела вниз – к реке. Они вдвоем шли впереди толпы курортников, показывая дорогу. Видно было что и самому Сергею не терпится поскорее придти на место. Наконец они вышли к берегу. Несмотря на изменения, Федор узнал это место. Ведь он ходи сюда столько лет подряд … Его берег был весь перерыт, скамейку и стол сломали, домкрат и веревки тоже исчезли. Вместо них, на выровненной площадке, стояли три здоровенных бульдозера. К их крюкам были привязаны тросы, которые уходили в мутные воды реки.
Федор Михайлович побледнел. Руки его затряслись. Но Сергей, взял его за локоть, и шепнул на ухо: «Давай Михалыч – Командуй»
Непослушными руками старик принял из рук Сергея красный флажок. И вышел вперед, перед затихшей толпой. Он смотрел на воду, на уходящие в неё тросы, и не смел поверить в то что его мечта, смысл его жизни, в миге от осуществления. Оглянувшись, он увидел что Сережка тоже не отрываясь смотрит в воду. Михалыч решился. Медленно поднял руку с флажком, и крикнув «Поехали!» махнул им. Рев мощных двигателей распугал тишину повисшую над рекой, натянулись зазвенев стальные тросы. Гусеницы могучих машин вспахивали землю, но река не желала отдавать свой трофей.
Михалыч смотрел на на них и не скрывая старческих слез орал «Давай сынки !!! Ну еще немного !!! Давай !!!Тащи !!!» Так он орал и махал флажком.
И вот воды реки забурлили, помутнели от потревоженного ила и песка, волна грязи хлынула на берег, а вслед за ней, гордо задрав в небо ствол пушки на берег, после 70 лет сна, выполз танк ! Покрытый ржавчиной, речным песком и илом, он все равно производил впечатление грозной боевой машины.
Толпа взорвалась аплодисментами. Федор Михайлович, все еще не веря своим глазам подошел к мокрому, пахнущему тиной танку, провел рукой по его бронированным бортам и произнес «Ну здравствуй …» В следующее мгновенье старик рухнул на мокрый песок.
Похоронили Федора Михайловича на сельском кладбище, рядом с могилой его любимой жены.
Танк пришлось отдать сельской администрации. Как не боролся Сергей, но с ОМОНом даже он спорить был не в состоянии. Танк же установили на главной площади села. На постаменте укрепили бронзовую табличку «Никто не забыт, ничто не забыто» Сам Сергей на торжественное открытие не пошел, не смотря на уговоры администрации. Той же зимой на территории дома отдыха «Ясный берег» появился другой памятник. Совсем небольшой. Табличка на нем гласила, что установлен он в честь Федора Михайловича Чистякова – человека который посвятил свою жизнь мечте.
И теперь, в любое время года, бронзовый старик сидит за своим самодельным столом, смотрит в мутные воды реки, у ног его лежит домкрат – пятитонник и моток веревки. А на столе лежит бронзовый же лист, на котором каллиграфическим почерком выведено «Заявление».
